Нужно ли говорить с детьми о войне? Я думаю, театру, литературе, да и семье это делать необходимо. Тем более сейчас, когда на детей выливают потоки ура-патриотизма, наряжают в пилотки и обвязывают георгиевскими ленточками. Сегодня как никогда нужно донести до ребенка, что война — это не игра в солдатики, не парады и не крутой боевик. Это реальная смерть, кровь и страдания. Но при этом оставаться на территории детства и оперировать доступными ребенку образами и понятиями.
Задача трудная, и не удивительно, что таких спектаклей у нас — раз, два и обчелся. Тем ценнее то, что имеем. Борис Константинов, новый главный режиссер Театра кукол имени Образцова, восстановил здесь свой петербургский спектакль «Ленинградка», получивший в свое время две «Золотые маски». Как и «Сталинградская битва» Резо Габриадзе, он рассказывает о войне с точки зрения крошечного, незаметного для человека существа — ленинградского домового, который пытается спасти девочку, чья мама погибла во время бомбежки. Оставшись одна, она прячется в шкафу, постепенно замерзая и теряя силы от голода, а домовой топит печку, разбирая паркет, и пытается достать хоть немного еды у спекулянтки-крысы. А однажды раздобудет к Новому году целый мандарин из утонувшей в Ладоге машины с фруктами, которая шла в блокадный Ленинград по Дороге Жизни.
Спектакль этот уникален не столько самой историей, которая местами выглядит не очень понятной, сколько ее воплощением. Тут мастерски соединены документальная хроника, постановочные съемки и собственно кукольный план. Так что трудно иногда бывает определить, где реальность, а где вымысел. Трогательный домовой, который появляется возле настоящего ленинградского парадного, выглядит абсолютно достоверно. Так что начинаешь верить и всему остальному, что с ним происходит. Спектакль мастерски передает мироощущение ребенка, попавшего в «страшную сказку о войне». Тут бродят по пустым улицам жуткие персонификации Голода и Холода, кукла, до войны говорившая лишь «ма-ма», встает к станку на заводе, сделанная ею бомбочка сокрушается, что не попала в цель, а леший с зелеными волосами глушит спирт в память о погибших бойцах.
Во второй части спектакля домовой отправляется на фронт искать папу девочки, и вот тут начинается настоящая фантасмагория. Вроде бы погибший отец оживает — и то ли в фантазиях, то ли в какой-то иной реальности — спешит на помощь дочке. Финал остается открытым: кто из героев выжил, а кто нет — уже не так важно. Важнее помнить о том, что случилось, и не допускать новых войн, которые в спектакле маячат на горизонте красным ядерным взрывом…
