Как поставить спектакль и не развестись? Ко Дню семьи, любви и верности мы подготовили серию интервью с творческими парами, которые не просто работают вместе, но создают собственные детские проекты. Поговорили с создателями Первого театра, творческого объединения «Таратумб» и театра «Трикстер».
Первый театр: Ольга и Юрий Устюговы




Ольга и Юрий Устюговы — создатели Первого театра для самых маленьких. Оля — художник театра кукол, Юра — режиссер по пластике. Долгое время они работали по отдельности в разных государственных театрах, накопили большой профессиональный багаж, а в 2013 году решили начать свое дело и стали пионерами бэби-театра в нашей стране. Сами себе режиссеры, художники, продюсеры, монтировщики и уборщики, поначалу они были еще и актерами и сами играли в спектаклях, но теперь у Первого театра свой пул постоянных артистов, более 10 названий в репертуаре и несколько франшиз в разных городах России.
Как вы познакомились?
Мы познакомились еще в Челябинске, где мы жили. Я училась в Художественном училище, а Юра работал в мим-театре Проспект. Известный был театр в своё время. Фестивали пантомимы ежегодно в Че проходили; приезжали все, Лицедеи, к примеру. У Жени Гришковца часть автобиографической книги «Отчаянный театр» посвящена этому времени в Че, и другу Юре в том числе.
Как вы работаете вместе и распределяет роли?
Мы начинаем каждый спектакль или проект вместе, на запуске. Очень вдумчиво обсуждаем, вносим много изменений. Далее каждый занимается своим делом. Юра — сценарием, музыкой, закупками; Оля — визуальной стороной, технологией и текстами. Периодически совместно обсуждаем, меняем что-то.
Дома рабочий процесс не прекращается? Или вы разделяете ваше время на домашнее/рабочее?
Мы работаем дома, здесь у нас офис, мастерская и студия. У нас есть правила: делаем выходные, когда не только не работаем, но и не говорим о работе; не обсуждаем работу во время еды; когда отдыхаем; стараемся не работать после 19.
Бывают конфликты в рабочем процессе?
Конечно, ругаемся и спорим.
Работаете ли вы отдельно?
Нет, теперь только вместе. Так интереснее.
Театр «Таратумб»: Ольга Шайдуллина и Антон Калипанов




Создатели театра «Таратумб» — режиссер театра кукол Антон Калипанов и композитор Ольга Шайдуллина, лауреаты «Золотой Маски» и родители очаровательной дочки Варвары.
Как вы познакомились?
А: Мы познакомились в Нижнем Новгороде в ТЮЗе, я там работал актером, а Оля зав.музом. И так как я был самый не поющий артист театра, со мной было много проблем.
Как вы работаете вместе, распределяете роли и задачи?
А: Мы проверяем свои затеи друг на друге. Это довольно удобно, но и опасно… Случаются конфликты не интересов, а мнений. Я больше визуал, Ольга — аудиал, то что я вижу — она слышит. Ответсвенности такие: я за креатив, она за смысл.
О: Я не вижу точного распределения ролей. Конечно за музыку отвечаю я, так как композитор, но что касается постановки спектаклей, здесь сложнее. Это какой-то слишком «живой» процесс, если точнее — тесное, порой мучительное «сплетение» для обоих. Для меня работа с Антоном — это постоянный внутренний тренинг. Пытаюсь услышать, предположить, что он имеет ввиду, когда подает какую-то затею, ведь собственные идеи ты себе «в голове» довольно точно представляешь, а про его (пусть и столько лет мы вместе) в целом только догадываешься.
Дома работа продолжается или вы разделяете время на рабочее/домашнее?
А: Разделения нет. Процесс идет как на площадке, так и в машине по дороге домой, и дома. Процесс прекращается, когда Оля пишет музыку не для наших проектов. Более того, всех, кто с нами ездит в отпуск или в путешествия, раздражает, что этот вот «креативный» процесс не прекращается и там. Нам порой говорят: «вы о чем — нибудь другом можете разговаривать вдвоем?»
О: Ну а мы о другом и не можем уже… хотя можем еще поговорить о Варваре, нашей дочери… Всё, дальше наступает тишина. В целом, нам больше не особо интересно о чем-то друг с другом разговаривать. Не знаю, это хорошо или плохо. Но у нас действительно мало тем для домашних бесед вне театра.
А: Домашнее и рабочее время у нас не получается делить.
О: Мне кажется, что мало у кого из людей творческих профессий иначе, но, возможно, я заблуждаюсь. Мне нравится так жить, не делить время на «вот сейчас поработаю, чтобы потом отдохнуть». Я вижу в этом неправду какую-то зловещую, какое-то откладывание «проживания» жизни. Мы вот были зимой на Мальдивах, я писала там оперу, и было очень здорово, не было никакого внутреннего конфликта с «видом пальм», лазурного берега и либретто Жени Беркович. Антон писал отчеты за новогоднюю компанию спектаклей там же.
Случаются ли конфликты и как вы их решаете?
А: Как ни странно, у нас конфликтов нет, у нас сразу разборки. Потому что мой собеседник не выдерживает ситуацию «экологичного» конфликта уже на 5 минуте.
О: Да. Я начинаю орать. Но орать не на Антона, а в целом говорить громко и ярко жестикулировать. Если обсуждение постановки и «придумки» происходит при Варваре, она нам так серьезно говорит: — ОПЯТЬ НАЧАЛИ?!!
А: Собственно, она этим тормозит наш конфликт. Но она не всегда рядом.
О: Конечно, когда в ажиотаже спора теряешь иронию и самоиронию, то случаются какие-то уже обиды. Особенно комично, я думаю, это смотрится, когда мы ругаемся прямо перед артистами.
А: Да, вот, например, художники Таратумба на это уже не реагируют.
О: Они просто пережидают «неудобный момент». А перед артистом порой даже нужно поругаться, это иногда «бодрит» репетиционный процесс. Можно пользоваться открытым конфликтом, как инструментом )
Работаете ли вы по отдельности?
А: Да, порой случается. Я привык проверять идеи на Оле, и когда работаю один, возникает момент «кому бы рассказать», «протестировать», начинаю метаться — верно, не верно. Иногда начинаем спектакль делать вместе, а на выпуске остается только один из нас.
О: Я как композитор много работаю отдельно. Это индивидуальное, не групповое творчество изначально. А Антону практически не интересно, что я там пишу. Если я пишу не для его спектакля. Он просто следит за моим графиком в особо насыщенные моменты, из серии «ты сегодня летишь в Пермь или Красноярск». Считаю победой, если он помнит, что я в данный момент пишу — оперу или балет и хотя бы приблизительное название. ))) И в целом, я уже не стесняюсь применять насилие и усаживать его, не интересующегося, слушать то, что уже исполнено. Так сказать, искусственно подогреваю его интерес к своему творчеству. )))
Театр «Трикстер»: Мария Литвинова и Вячеслав Игнатов




Вячеслав Игнатов и Мария Литвинова познакомились еще в институте, в Санкт-Петербургской театральной академии, и вот уже более 20 лет работают вместе — сначала в театре «Тень», а потом создают собственный семейный театр «Трикстер» Но ставят они и в других, больших театрах: Пермской опере, Театре Наций, Театре Сац и так далее. А также воспитывают двух очаровательных детей.
Как вы работаете вместе? Какое распределение ролей, задач?
М. Все проекты сосредоточены в моих руках. Я продюсер и отвечаю за финансы, договоренности с партнерами и исполнителями, формирую коллаборации, пишу заявки на гранты, веду переговоры. Я подписываю все финансовые документы, значит, ответственность на мне. А кто отвечает, тот и заказывает музыку. Мало иметь гениальную идею постановки, без реализации идеи никому не нужны.
С. Постоянно, что-то придумываю и записываю в блокнот. И в момент начала работы над спектаклем, открываю и смотрю, что подходит под конкретный материал. А дальше подробнейшая режиссерская экспликация от хронометража до верхней пуговицы на костюме, драматургический анализ материала, выбор визуального стиля, жанра, подбор фонограммы, клейка макета, постановка света в макете. Когда увижу и услышу весь спектакль, начинаю прослушивание артистов. Дальше сложный этап, добиваюсь соответствия замысла воплощению. А чем в это время занимается Маша, ума не приложу?
Дома рабочий процесс не прекращается? Или вы разделяете время рабочее/домашнее?
М. Рабочий процесс никогда не прекращается. Конфуций сказал: «Выберите себе работу по душе и вам не придется работать ни одного дня в своей жизни». В нашем случае это высказывание работает на 100%. Когда мы смотрим кино или идем в театр, мы тоже работаем. Наблюдаем за тем, как растут наши дети — работаем. Читаем то, что может иметь отношение к проекту, который идет в настоящий момент. Думаю, это отличает работу творца от работы клерка. Любой жизненный эмоциональный и духовный опыт является неотъемлемой частью рабочего процесса.
С. Зачем же? Конечно прекращается! Сделал работу, пошёл… делать новую работу. Обязательно нужно ставить точку. Иначе, внутренний идеалист, улучшит работу до не узнаваемости. Надо всё бросать и заниматься спортом, смотреть кино, путешествовать, читать. Хорошо, что я могу работать когда и где захочу.
Случаются ли конфликты и как вы их решаете?
М. Нет, мы живем и работаем вместе уже двадцать лет. За эти годы мы научились понимать друг друга. В конфликте нет смысла, если задача одна. Надо идти к её реализации, а не тратить время на разногласия в команде. Тем более, в нашей команде есть четкое разграничение обязанностей. Все же знают, что продюсер стоит над режиссером — если случаются разногласия, окончательное решение всегда за мной.
С. Творческие разногласия у нас постоянно, приходится отстаивать каждую идею. Необходимо выстраивать бастионы доказательств правильности идеи. Но тем она становится сильнее. В споре мы рождаем правильное решение, и оно будет таким, каким я его поставлю на сцене.
Работаете ли по отдельности? Так легче, труднее?
М. Я люблю работать в команде, вместе создавать стратегию. Чем больше проект, тем больше команда. Мы обсуждаем все между собой и с художниками, они неотъемлемая часть нашей команды.
С. Я работаю один, наедине с компьютером, мне никто не нужен. В идеале уезжаю на несколько дней, желательно подальше, например, в санаторий СТД. Отключаю телефон и работаю. Когда пишу, как фильм смотрю, только бы успеть описать увиденное. Т.е. вокруг может происходить «нашествие Мамая», рождаться и гибнуть цивилизации, главное чтоб никто канал не переключил.